отцы и дети

В отношениях отцов и детей не разобраться никогда и никому, но выбрать некую стратегию все же можно. Все мы убеждены, что наша судьба – всего лишь повторение судьбы наших родителей. Эта мысли приходит с возрастом, появляясь, как неприятное откровение, примиряющее нас с жизнью и ее законами. Сопротивляясь ей всю первую половину жизни, всю вторую мы получаем доказательства обратного и коллекционируем их в качестве оправданий своих несбывшихся надежд и несовершенных подвигов.
Чтобы объяснить «родительский феномен» можно прибегнуть к искусному психоанализу, или к услугам астрологии, но ничто не сможет выразить эту странную связь яснее, чем сама жизнь с ее удивительно точно повторяющимися событиями.
В фильме сербского кинорежиссера Эмира Кустурицы «Аризонская мечта» есть эпизод, когда одна из двух главных героинь (Грейс), присаживаясь рядом с персонажем Джонни Деппа (Акселем), говорит ему: «Посмотрите, мои ноги сложены точь-в-точь как у моей матери. Я ненавижу эти ноги, я ненавижу свою мать!» Нужно сказать, что та, кого она зовет своей матерью (героиня Фей Даннауэй) ею вовсе не является, выполняя роль истеричной мачехи-красотки. В дальнейшем, выясняется, что герой Депп тоже не хочет походить на своего дядю (в данном случае он заменяет погибшего отца) и продавать кадиллаки в именном дядюшкином салоне. «Мы все делаем то, что делали наши родители» - говорит Грейс, открывая Акселю очевидную и страшную правду о том, что нельзя лавировать в потоке жизненной бури, как ему того хотелось, а можно лишь плыть по течению, как делают это рыбы (главный образ фильма, периодически, появляющийся на экране поверх реальных событий). Узнавая своих родителей в себе, изучая свое тело, особенности голоса, характера, талантов, способностей чувствовать, мы понимаем, что находимся (и всегда находились) в «кровной ловушке», выбраться из которой не поможет никакой юношеский максимализм и идеалы свободного общества. Мы всегда уже являемся повторением, как все в мире. Мы – повторение своих родителей, поэтому борьба с ними будет означать борьбу с собой.
Нет худшего врага для человека, чем он сам, или тот «другой» в нем, от которого нет никакой жизни, но ради которого только и возможно продолжать жить, ведь других, более серьезных причин для того нет вовсе. «Другой» в нас – это наши родители, их старые. Черно-белые, умилительные фотографии, на которых они обязательно счастливы и красивы, как все хиппи! Мы продолжаем жить ради этого светлого далекого образа, от которого почему-то не пахнет нафталином, а пахнет будущим нашим счастьем, и, может быть, будущим наших уже детей…
Фильм «Аризонская мечта» заканчивается смертью дяди Акселя, остановкой в буре жизни молодого торговца кадиллаками и возвращением его в старый, покинутый авто-салон. Аксель будет продавать кадиллаки, как это делал его дядя. Стрелозубый палтус – рыба-символ жизни – в этот момент меняется: один ее глаз переходит на противоположную сторону, и она перестает видеть половину мира. Так рыба обретает мудрость: теряя одно, она приобретает другое. Мы тоже, неизбежно теряя своих родителей, становимся мудрее, теряя двустороннее, эгоистичное свое обозрение всех сторон мира. Мы получаем мир таким, каков он есть на самом деле – единственным и верным. Мы больше не мечемся, не ищем и не сражаемся, мы, наконец, живем!